И ни птица, ни ива слезы не прольёт,
Если сгинет с Земли человеческий род...
«Будет ласковый дождь» (англ. There Will Come Soft Rains) — Сара Тисдэйл, 1920 (пер. Льва Жданова)
===================================
Мы умрем на сухой, раскаленой земле
От жары, что подстроили сами себе,
И уже умираем, не чуя вины,
Не умея представить, что обречены,
Даже в кошмарном сне.
А ведь и сдохнем, сгубив на пути все живое,
Жалкие, тщеславные претенденты на мировое
лидерство,
Вооруженные десятками тысяч ядерных ракет,
Годных только для ускорения на сколько-то лет
самоубийства,
Не способные ничем защитить себя и детей,
С запоздалым прозрением, до мозга костей,
своего ничтожества,
И куриной слепоты, что безумию
Была тОждеством.
Кто-то из нас увидит, как в муках кончается мир,
Как волны, пахнущие хуже, чем дорожный сортир,
- соляркой, тиной, отравленной дохлой рыбой,-
Размывают берега высыхающих континентов.
Как зола и мусор покрывает асфальт проспектов
Вымерших городов, железобетонной глыбой
Вздернутых в небесный зной. Нестерпимый зной...
Горизонт почернеет от дыма пожарищ. И море,
Солонея от слез дельфиньих, носить столько горя
Не в силах, выбросит на берега распухшие трупы,
Вперемешку с пакетами быстрорастворимого супа,
С судов, опрокинутых осатанелой людской лавой,
Ищущей спасенья от себя самой, оравой ...
Людей? Полулюдей? Нелюдей?
Наша судьба - медленно идти в глотку огнедышащего дракона,
Вышедшего из повиновения, не признающего людских законов
(...ему плевать, что мы "божьи избранники",
когда есть простые законы термодинамики).
Уходить, кривя пересохшие рты, волоча за руку наших детей,
Которым обещали снежки, сказки, мороженое, мир добрых людей.
Так, наверно, уходили в лагеря смерти, согревая в руке руку,
Матери с детьми в ту войну, уже не недеясь, что будут внуки...
И стынуть будем только от ужаса, видя обреченность в детских зрачках,
И сходить с ума до того еще, как последний их хрип замрет на устах.
Наши сердца перейдут в галоп... потом споткнутся, перестав биться,
А турбины, моторы, насосы и кулеры продолжат, свистя, крутиться,
Выбрасывая в помутившееся небо дым, пар, жар, парниковый газ,
Пока на всех кондиционерах не загориться злорадно красный глаз,
Извещая, что они не в состоянии более охлаждать - "отказ!","отказ!"
И раздастся монотонный писк, подобный сигналу SOS кардиомонитора,
Когда биение превращается в ровную горизонтальную линию... скоро,
Уже скоро...
И ни птица, ни ива слезы не прольет.
Если сгинет с Земли человеческий род...
«Будет ласковый дождь» (англ. There Will Come Soft Rains) — Сара Тисдэйл, 1920 (пер. Льва Жданова)
===================================
Мы умрем на сухой, раскаленой земле
От жары, что подстроили сами себе,
И уже умираем, не чуя вины,
Не умея представить, что обречены,
Даже в кошмарном сне.
А ведь и сдохнем, сгубив на пути все живое,
Жалкие, тщеславные претенденты на мировое
лидерство,
Вооруженные десятками тысяч ядерных ракет,
Годных только для ускорения на сколько-то лет
самоубийства,
Не способные ничем защитить себя и детей,
С запоздалым прозрением, до мозга костей,
своего ничтожества,
И куриной слепоты, что безумию
Была тОждеством.
Кто-то из нас увидит, как в муках кончается мир,
Как волны, пахнущие хуже, чем дорожный сортир,
- соляркой, тиной, отравленной дохлой рыбой,-
Размывают берега высыхающих континентов.
Как зола и мусор покрывает асфальт проспектов
Вымерших городов, железобетонной глыбой
Вздернутых в небесный зной. Нестерпимый зной...
Горизонт почернеет от дыма пожарищ. И море,
Солонея от слез дельфиньих, носить столько горя
Не в силах, выбросит на берега распухшие трупы,
Вперемешку с пакетами быстрорастворимого супа,
С судов, опрокинутых осатанелой людской лавой,
Ищущей спасенья от себя самой, оравой ...
Людей? Полулюдей? Нелюдей?
Наша судьба - медленно идти в глотку огнедышащего дракона,
Вышедшего из повиновения, не признающего людских законов
(...ему плевать, что мы "божьи избранники",
когда есть простые законы термодинамики).
Уходить, кривя пересохшие рты, волоча за руку наших детей,
Которым обещали снежки, сказки, мороженое, мир добрых людей.
Так, наверно, уходили в лагеря смерти, согревая в руке руку,
Матери с детьми в ту войну, уже не недеясь, что будут внуки...
И стынуть будем только от ужаса, видя обреченность в детских зрачках,
И сходить с ума до того еще, как последний их хрип замрет на устах.
Наши сердца перейдут в галоп... потом споткнутся, перестав биться,
А турбины, моторы, насосы и кулеры продолжат, свистя, крутиться,
Выбрасывая в помутившееся небо дым, пар, жар, парниковый газ,
Пока на всех кондиционерах не загориться злорадно красный глаз,
Извещая, что они не в состоянии более охлаждать - "отказ!","отказ!"
И раздастся монотонный писк, подобный сигналу SOS кардиомонитора,
Когда биение превращается в ровную горизонтальную линию... скоро,
Уже скоро...
И ни птица, ни ива слезы не прольет.
Комментариев нет:
Отправить комментарий